Крокодил из страны Шарлотты - Страница 40

– Даже не читая, понятное дело. Думаешь, будут спрашивать?

– Пристанут как пиявки. Ну ничего, можешь процитировать все, кроме последней фразы.

– Последней фразы вообще не существовало, – твердо заявил Михал.

– А с Гуннаром ты часто виделся? – спросила я, на всякий случай меняя тему: с минуты на минуту должен вернуться Дьявол, и как бы не пришлось обрывать разговор на полуслове.

– Гуннар вообще куда-то исчез. Я говорил с ним лишь однажды, по телефону, да и то ни черта не понял, впрочем, как и он меня. Потом он вдруг куда-то запропастился, и никто не мог сказать куда.

Н-да, странное дело, не знаешь, что и подумать. Еще немного, и я заподозрила бы Гуннара в краже автомобиля. Но моя бедная голова была так перегружена, что Гуннару в ней места уже не нашлось.

В среду мне выдали паспорт, в четверг визу, а в пятницу утром – билет на Копенгаген.

В самолет я села, до зубов вооруженная всякими инструкциями, советами, адресом и телефоном одного человека, с которым следовало связаться в нужный момент, наказами не лезть на рожон, а также двухкилограммовой связкой ключей самого разного калибра.

Насобирала я их где только могла, памятуя о том, что кофр наглухо заперт, а ключ от него Алиция давно посеяла. Может, какой из этой кучи металлолома и подойдет.

Я больше не расспрашивала Дьявола о последних новостях, об исчезнувших останках Алиции, выкинула из головы всех ее родственников и знакомых. Все варшавские дела и загадки были отложены до лучших времен, авось и без меня разрешатся.

После разговора с Михалом на первом плане у меня вырисовалось совсем другое.

Я соврала Михалу. Перед моим мысленным взором стоял вовсе не тот эпохальный день. Глазами души я видела совсем другую картину…

Газель шла первой. Мощные рефлекторы рассеивали сумерки и освещали кружащуюся вокруг ипподрома метель. Газель неслась великолепной ровной рысью, вздымая клубы серебристой поземки, и вскоре вырвалась на полкруга вперед. На последнем круге от отставшей группы отделилась Гекла, так они и мчались к финишу – впереди, с отрывом в несколько десятков метров, Газель, за нею Гекла, а дальше, сбившись в кучу, остальные рысаки.

Незабываемое зрелище!

Мы с Михалом стояли, чуть не выдавливая лбами стекло, позабыв обо всем на свете, не веря собственным глазам.

– Ну, теперь-то они, надеюсь, не сбоят, – дрожащим голосом простонал Михал.

– Плюнь через левое плечо, – нервно бросила я ему.

И вот Газель пересекла финишную черту. За нею, спустя несколько секунд, Гекла. Наша пара! Первый парный забег, который мы угадали на рысаках!

– Чудо, – благоговейно выдохнул Михал. – Случилось чудо!

Я была того же мнения.

– А мне казалось, что ее на все круги не хватит, – призналась я, до глубины души умиленная триумфом нашей Газели. – Это же надо, сразу оторваться на два километра, да так до финиша и продержаться!

– А этот болван еще утверждал, что на рысаков ставить – гиблое дело, – заметил Михал с самодовольством и презрением – последнее адресовалось нашему знакомому наставнику, матерому игроку. – Невероятно, правда? Или она любит такую погоду?

Перед тем как случиться чуду, мы уже успели кое-что просадить. Самую малость, потому как перепадали нам и неожиданные выигрыши, благо мы ставили на простой одинар. Поставить на парный нам и в голову не приходило, и вот сподобились – такое везение разве что во сне приснится!

Обуявшую нас страсть мы всеми правдами и неправдами скрывали от Алиции, поскольку относилась она к ней крайне неблагосклонно. Ее выезды на уикэнд весьма нами приветствовались, можно было за ее спиной беспрепятственно предаваться пороку в свое удовольствие. К счастью, Алиция как раз вплотную заинтересовалась Гуннаром, и квартира на площади Святой Анны все чаще оказывалась в полном нашем распоряжении.

Мы обитали в то время все гуртом. Михал вообще-то снимал комнату в пансионате на пару с приятелем, но к тому надолго наезжала невеста, и тогда Михал перебирался к нам. Алиция не прочь была под любым предлогом погостить у Гуннара, так что все складывалось наилучшим образом – под кровом нашего благодетеля всегда ютилось неизменное число жильцов.

О своих матримониальных планах Алиция пока не распространялась, потому как сама еще окончательного решения не приняла. Не могла она вот так, сразу, избавиться от застарелых предубеждений насчет супружеских уз, несмотря на все ее благоволение к Гуннару. В Польше остался Збышек, мысль о котором наподобие пресловутого орла терзала ей печень и которого она по телефону пыталась осторожно подготовить к удару. Словом, ей приходилось вертеться ужом, чтобы не связывать себя окончательным ответом.

– Решайся же на что-нибудь, – увещевала я ее. – А то в конце концов останешься на бобах. Гуннару все это осточертеет, Збышек, сообразив, откуда ветер дует, постарается выбить клин клином.

– У Гуннара терпения хватит, они тут привыкли все дела улаживать тихой сапой, – хладнокровно парировала Алиция. – А сама-то ты как считаешь? Что мне делать?

– А черт тебя знает. Могу посоветовать раскрутить все в обратном порядке. Представь себе, что ты не выходишь за Гуннара, а расстаешься с ним навеки. Что тогда?

– Исключено, – отрезала Алиция с суровой непреклонностью.

Вот так судьба Гуннара наконец определилась. Зато мне теперь приходилось прилагать титанические усилия, чтобы скрыть его причастность к долгим отлучкам Алиции. Я путалась в объяснениях, именах подруг, у которых она якобы гостит. К счастью, Михал чрезмерной наблюдательностью не страдал и имен многочисленных ее подруг тоже не помнил, так что вранье худо-бедно сходило мне с рук.