Крокодил из страны Шарлотты - Страница 27

Стоило ему в очередной раз упомянуть Збышека, как я снова впала в панику. И хотя насчет шпионажа и контрразведки он меня не совсем разубедил – возможно, просто недооценивает ситуацию, смотрит на вещи сквозь розовые очки, – но все-таки я решилась. Предложила ударить по рукам – если Збышека завтра утром выпустят, я все скажу.

– Если ты завтра утром все скажешь, Збышека сразу же выпустят, – отрезал Дьявол и на обратную очередность уже ни в какую не соглашался.

В результате утром следующего дня я прибыла с ним к майору, вне себя от злости и мучивших меня подозрений. Я ничем не могла оправдать свое предыдущее вранье – высказывать недоверие в адрес нашей защитницы госбезопасности у меня язык бы не повернулся. А раз так, то лучше вообще на этот счет не объясняться.

Я стала выкладывать всю правду по порядку, начиная с первого прихода ко мне Алиции. Маляр действительно майора потряс, но не настолько, чтобы вывести из равновесия. Даже колбаса его не сокрушила – я и в этом призналась, – просто он посмотрел на Дьявола, а Дьявол на него. Мне их реакция по-прежнему активно не нравилась.

– С кем ваша подруга поддерживала в Дании знакомство? – спросил майор. – С кем встречалась?

– А вот этого я не могу сказать. Она пробыла там гораздо дольше меня. Я знаю несколько человек из ее сотрудников, жениха, наших благодетелей – то бишь семейство, которое нас пригласило и дало приют, – и еще массу других людей, но уже из моего круга. Зато…

Раз уж я решилась выложить им всю правду… Глазами души я увидела сцену из недавнего прошлого…

Кто-то поднимался по лестнице. Мы сидели в доме на площади Святой Анны, на четвертом этаже. Алиция разбиралась в старых счетах, а я красила ногти купленным накануне лаком от Элизабет Арден, очень дорогим. Только я раскрыла рот, собираясь сказать, что по такой цене он мог быть и лучше, как вдруг Алиция вскинула голову и приложила палец к губам. Кто-то поднимался по лестнице. Прошел второй этаж и подходил к нашему. Алиция притихла над своими бумагами, я тоже застыла с кисточкой в руке, хотя не понимала, почему это мы затаились. Шаги приблизились к нашей двери, затихли, и через минуту раздался стук.

Я вопросительно посмотрела на Алицию, она затрясла головой и снова приложила палец к губам. В дверь опять постучали. Я вернулась к своему занятию, трезво рассудив, что шума оно не производит, да и лак вот-вот засохнет. Алиция погрозила мне кулаком, я постучала пальцем по лбу – в знак того, что она преувеличивает. Потом снова был стук в дверь, а потом Алиция тоже постучала по лбу – мол, сама такая. Вот так мы все трое попеременно стучали, пока человек за дверью наконец не сдался и не стал спускаться вниз. Когда шаги где-то на первом этаже затихли, Алиция сорвалась с места, шепнула мне: «Постой на стреме» – и понеслась в прачечную, чтобы выглянуть через темное оконце во двор. Я послушно отстояла свое на лестнице, пока она не вернулась.

– Кто это приходил? – заинтригованно спросила я.

– Так, один гнусный тип, – бросила она с такой злостью, что можно было не сомневаться – этому типу она не откроет дверь никогда в жизни.

– Ну ты даешь, – хмыкнула я. – Ведь наше окно светится. Он что, не знает, какое у нас окно, или, может, слепой?

– Могу я по рассеянности оставить свет невыключенным? – упрямо отрезала она.

У нас с Алицией не полагалось лезть друг другу в душу, вот и на этот раз я признала за ней право на личную тайну. Тот субъект больше не приходил, по крайней мере при мне.

Помню и еще один любопытный случай, правда в другом роде. Целый день я висела на телефоне, пытаясь поймать Алицию, и целый день мне отвечали, что ее на работе нет, отчего я все больше злилась, зная, что ей полагалось там быть. Она мне позарез была нужна. Вернувшись из своего офиса, я застала ее дома.

– Черт побери, где ты шлялась? – накинулась я на нее. – Я хотела, чтобы ты купила мне по дороге сигарет, у меня все кончились, а я забыла взять деньги! Придется теперь бегать по автоматам.

– Я догадалась и купила, – беззаботно ответила Алиция. – Поняла, что это ты названиваешь. Вообще-то я была на месте, только на звонки не подходила.

– На мои?

– Нет, одного типа.

– Ну, на женский голос могла бы и подойти!

– А может, рядом с женщиной стоит мужчина, чтобы перехватить трубку. Тебя ведь по голосу у нас не все знают.

Теперь остается только гадать, был ли тот телефонный тип и тип на лестнице одной и той же личностью.

После некоторых колебаний я описала оба случая майору. Получилось, что какие-то знакомые вдруг разонравились Алиции и она стала их избегать. Будь это просто назойливый ухажер, она бы от меня не таилась.

– А тот «опель», который ездил за вами? – спросил майор, слушавший с большим интересом. – Вам он в Дании случайно на глаза не попадался? Или его водитель?

– Точно не скажу. Я видела его в профиль, и, кажется, он мне знаком по Копенгагену. Не знаю, как он выглядит анфас, но мне запомнился его перебитый нос.

– Где, когда и при каких обстоятельствах?

– Не помню, – быстро ответила я. – Сколько ни ломала голову, ничего не приходит на ум. И вообще я могла обознаться.

На эту тему они уж точно не услышат от меня ни слова. Язык мой – враг мой. Пока я не удостоверюсь, что невероятная история, которая с нами там приключилась, имеет отношение к Алиции и может навести на след убийцы, меня никакие силы на свете не заставят проговориться. Михал тоже будет помалкивать, это как пить дать.

– А как насчет других знакомых? – спросил майор. – Может, там был в ту пору кто-то из Польши?